Передача произошла в середине января, и почти сразу на судне появились армейские технические эксперты. Неудивительно, что они нашли массу недоработок, поскольку у них были иные требования, из-за чего работы по перестройке приостановились как минимум на неделю.

Тем временем в Вашингтоне Старк пересмотрел свое решение. Да, людей было мало, но чем больше он думал об этом, тем меньше он хотел утратить контроль над «Нормандией». Она была слишком большой рыбой, чтобы позволить ей так легко сорваться с крючка. Поэтому ближе к концу января Старк вновь встретился с Маршаллом. ВМФ хотел снова заполучить «Нормандию». В итоге Маршалл пожал плечами и согласился.

На «Нормандии» работа снова остановилась — почти вес армейские изменения были отменены. А за окном было уже 26 января, и до намеченного отправления «Нормандии» оставалось пять дней. Стало ясно, что утвержденный график окончательно сорван.

Адмирал Адольфус Эндрюс, командующий третьим округом ВМФ, написал Ван-Кёрену, что из-за споров между армией и ВМФ «Нормандия» не сможет покинуть Нью-Йорк до 14 февраля. Она прибудет в Южный Бостон для докования и работ над подводной частью 15 февраля, отчалит 22-го, вернется в Нью-Йорк через день и будет готова к приему войск 25 февраля. Вряд ли к этому сроку удастся завершить все намеченные работы. Казалось, что «Нормандия» опять отправится в свой первый рейс с сотнями рабочих на борту.

Между 27 и 30 января отдел снабжения ВМФ в Белфасте начал доставку на пирс № 88 1413 тюков со стандартными для флота спасательными жилетами, или, как их называют американские летчики и моряки, — Mac Wests [49] . В каждом 18-килограммовом тюке, обернутом в непромокаемую бумагу и помещенном в пеньковый мешок, содержалось по десять жилетов. Сами жилеты были сделаны из парусины, набитой яванским капком, — маслянистым растительным волокном наподобие хлопка.

Тюки с жилетами были доставлены на причал для последующей загрузки на военный корабль «Лафайет» и распределения по разным помещениям. Но причал был забит солдатскими койками, поэтому тюки перенесли на «Нормандию» и аккуратно сложили в главном салоне.

Командир подразделения береговой охраны Брукс решил, что эти узлы пожароопасны. Он приказал своим людям не курить в помещении (фактически же всем находящимся на борту запрещалось курить где-либо на судне).

Брукс спросил у Германа Миникина, инспектора «Робинса», ожидаются ли сварочные или резочные работы в главном салоне. Миникин заверил его, что никаких работ там не планируется.

31 января на борту «Нормандии» появился кандидат в командиры. Им должен был стать Роберт Си. Коман, тридцатитрехлетний ветеран ВМФ. В последнее время он командовал линкором «Нью-Мексико», выжившим после налета на Перл-Харбор. «Нью-Мексико», как и «Нормандия», имел турбоэлектрическую силовую установку. ВМФ надеялся, что это поможет капитану справиться с новым подопечным.

Коман встревожился, узнав, что прибыло менее 500 членов предполагаемой команды «Нормандии» и основная их часть прибыла всего несколько дней назад. В целом ВМФ назначил на «Нормандию» 1652 человека, то есть примерно на 300 человек больше, чем требовалось для се обслуживания как пассажирского лайнера. Среди них было 653 матроса, 180 механиков и слесарей (включая 125 электриков), 97 писарей, кладовщиков, фармацевтов и горнистов, 81 интендант (включая 58 поваров), 180 служащих столовой, и персонал машинного отделения — 461 человек.

Команда, мало знакомая с судном, представляла серьезную проблему. Обычно «зелёным» ее членам давали недели, а то и месяцы на ознакомление, не говоря уже о таком большом, сложном и далеком от американских стандартов корабле, каким была «Нормандия». Но Америка участвовала в войне, и о стандартной практике не могло быть и речи.

Прибытие на «Нормандию» нового капитана не искоренило хаос и не ускорило подготовку судна к отплытию. Коман был лишь кандидатом на должность командира корабля и получит реальную власть только после укомплектования судна личным составом. Это было строгой политикой ВМФ. Казалось, что во время конверсии власть распределялась между капитаном-лейтенантом Скоттом, представлявшим здесь капитана Симмерса, офицера по боеготовности из штаба Третьего округа ВМФ, и капитаном-лейтенантом Бруксом, командиром подразделения береговой охраны.

Однако имелся и более высокий авторитет: адмирал Адольфус Эндрюс, командующий третьим округом ВМФ. Но по флотскому распорядку «руководитель не должен управлять или отвечать за техническую работу, проводящуюся в его округе, но должен вести все необходимые дела с ответственным за это офицером».

Через день после прибытия Комана рабочие начали установку коек в каютах пожарной бригады береговой охраны на Главной палубе. На время обустройства помещения пожарная бригада была переведена во временные квартиры на палубе «А», располагавшиеся под Главной палубой и не имевшие прямой телефонной связи с центральным пожарным пунктом. Поэтому члены пожарной бригады постоянно находились возле старой квартиры, чтобы иметь возможность получить сообщение с поста и передать его вниз остальному составу бригады.

Скотту сообщили об этом, но он не счел это важным, чтобы передать его своему начальнику. Симмерс был занят другой проблемой «Нормандии»: опасностью опрокидывания. Несколько раз в процессе перестройки инженеры береговой охраны замечали, что даже небольшое смещение балласта драматически отзывается на остойчивости судна. Однажды перемещение 20 тонн воды с левого борта на правый оказалось достаточным, чтобы вызвать 2-градусный крен. Все время пребывания у причальной стенки «Нормандия» слегка кренилась. Это происходило по двум причинам:

1. На борт судна были погружены тонны коек, запасов и других материалов без учета влияния их веса на баланс судна;

2. На дне причального бассейна образовались большие и неравномерные отложения ила.

К началу 1930-х гг., когда был построен пирс № 88, дно было углублено до уровня 14 м, что соответствовало средне-низкому уровню воды. С полной загрузкой осадка «Нормандии» составляла 10,4 м у носа и 11,3 м у кормы. Глубина в 14 м обеспечивала достаточный клиренс до тех пор, пока она поддерживалась проводимым время от времени драгированием. Но землечерпание было невозможно с начала простоя «Нормандии» в Нью-Йорке, то есть с августа 1939 г.

Сантиметр за сантиметром ил и грязь медленно нарастали, пока дно не поднялось до максимальной отметки в 10,4 м при самом низком уровне воды и до 11,3 м — при высоком. Другими словами, «Нормандия» полностью сидела на грунте при низком уровне и почти полностью сидела на нем во время прилива. Само по себе это не было опасным, хотя потребовалось бы удалить ил прежде, чем «Нормандия» выйдет из причального дока. Из-за того, что иловый нарост был неравномерным, во время отлива у бывшего лайнера возникал небольшой крен.

Контора Симмерса располагалась в центре Манхэтгена, и он мало бывал на «Нормандии». Однако, узнав об этой проблеме, он приказал Скотту и Бруксу держать «Нормандию» в удифферентованном состоянии и для уменьшения се склонности к крену постоянно держать се балластные и топливные танки наполненными. Его приказы смогли бы помочь удержать судно и придали бы ему всю возможную остойчивость. К сожалению, они не были выполнены.

Вашингтон также был обеспокоен остойчивостью «Нормандии», а остойчивостью в море — особенно. Очевидно, что министра ВМС Нокса волновало потенциальное влияние на американский боевой дух возможности потерять в море полностью загруженную войсками «Нормандию». Поэтому 1 февраля на высоком уровне было принято решение по удалению большей части надстройки «Нормандии», то есть практически всего, что находилось выше Прогулочной палубы: апартаменты «Довиль» и «Трувиль», теннисные корты, променад для собак и основные общие помещения — ресторан-гриль, курительный салон первого класса, главный салон и прочее. Речь шла о срезке 10 800 кг конструктивной стали, т.е. о катастрофическом изменении профиля и характеристик «Нормандии». Теперь что бы ни произошло с ней после войны, она уже никогда не будет красивым и изящным дворцом ар-деко довоенных дней.